Адвокат по Уголовным Делам

Подавляющее большинство дел по ч. 1 ст. 228 УК РФ рассматриваются в особом порядке, т. е. при признании обвиняемым своей вины и согласии с обвинением — этот фактор влияет на размер назначенного наказания. Очень многие подсудимые, которых обвиняют по ч. 2 ст. 228 УК РФ, также раскаиваются, признают вину и помогают с расследованием преступления. Причины такого большого количества признаний — отдельная тема для разговоров, мы обмолвимся лишь о том, что любые крайние и категоричные выводы по такому вопросу будут неверными, дилетантским и оторванными от действительности. Мы сейчас проведем анализ и некое статистическое обобщение видов и размеров назначаемых наказаний за преступления, предусмотренные ст. 228 УК РФ, в судах Краснодара.

Сразу скажем, что приведенная судебная практика является актуальной на момент прочтения данной экспресс-консультации (за этим тщательно следит автор настоящих строк). Также мы не будем анализировать практику по ч. 3 ст. 228 УК РФ, потому что ее почти нет, а та, которая есть — выражается буквально двумя-тремя судебными решениями в некоторых судах в 2014—2015 годах, что означает невозможность анализировать ее в актуальном ключе.

Прикубанский районный суд города Краснодара

228 ч. 1

В среднем, подсудимые получают штраф в размере до 15 000 — 20 000 рублей (20 000 рублей — № 1−1356/2023, № 1−1154/2023; 15 000 рублей — № 1−1851/2023, № 1−1355/2023, № 1−1193/2023, № 1−1084/2023; 10 000 рублей — № 1−1675/2023, № 1−1364/2023, 1−1258/2023, № 1−1195/2023; 7 000 рублей — № 1−1365/2023; 40 000 рублей — № 1−1257/2023, № 1−1237/2023, № 1−1117/2023). Также систематически назначаются исправительные работы с довольно высоким по городу процентом удержания заработка (№ 1−1746/2023 — 10 месяцев с удержанием 15% заработка ежемесячно; № 1−1729/2023 и № 1−1458/2023 — 6 месяцев с удержанием 15% заработка; № 1−1515/2023, № 1−1462/2023, № 1−933/2023 — 1 год с удержанием 15% заработка; № 1−939/2023 — 6 месяцев с ежемесячным удержанием из заработной платы осужденного 20% в доход государства).

Если подсудимый уже имеет судимость, т. е. присутствует такое отягчающее наказание обстоятельство как рецидив, то ожидаемое наказание — до 1 года лишения свободы (1−1210/2023) или 1 год лишения свободы (1−1116/2023) или даже больше, при этом срок реально может быть условным. Есть случай назначения наказания в виде лишения свободы на 1 год условно (№ 1−1652/2023) — подсудимая имела непогашенную судимость, а также в приговоре указывается на инвалидность и состоянии на учете в психоневрологическом диспансере с 1998 года с диагнозом «умственная отсталость легкой степени с связи с неуточненными причинами со значительными нарушениями поведения, требующими ухода и лечения, социальная дезадаптация».

Подсудимый, у которого проистекает условный срок, может получить 1 год лишения свободы (№ 1−228/23).

228. ч. 2

В среднем — лишение свободы сроком на 2−4 года (№ 1−1178/2023; при наличии отягчающего обстоятельства — № 1−1981/2023, № 1−1678/2023) со стабильно системной реальной возможностью назначения условного срока (№ 1−1886/2023, № 1−1880/2023, № 1−1805/2023, № 1−1781/2023, № 1−1758/2023, № 1−1738/2023, № 1−1705/2023, № 1−1253/2023).

Подытоживая, можно отметить относительно небольшую среднюю сумму назначаемых штрафов, а также тот фактор, что судьи Прикубанского районного суда намного чаще назначают в качестве наказания исправительные работы, и при этом удерживаемые с осужденных проценты можно назвать самыми высокими по Краснодару.

Октябрьский районный суд города Краснодара

228 ч. 1

В среднем, подсудимые получают штраф в размере до 10 000 — 15 000 рублей (10 000 рублей — дело № 1−406/2023, № 1−399/2023, № 1−238/2023, № 1−198/2023, № 1−124/23, № 1−440/2022; 15 000 рублей — № 1−329/2023,№ 1−313/2023, № 1−232/2023, № 1−200/2023, № 1−164/2023, № 1−157/2023, № 1−140/2023; 20 000 рублей — № 1−141/23, № 1−371/2022; необычные рекордные и несвойственные практике судов в Краснодаре 40 000 рублей — № 1−335/2022). Редко назначаются исправительные (№ 1−276/2023, № 1−251/2023) или обязательные (№ 1−221/2023, № 1−454/22) работы, но обычно это происходит в связи с совокупностью приговоров. В деле № 1−114/2023 гражданину, имеющему инвалидность (что было учтено в качестве обстоятельства, смягчающего наказание) назначили 1 год лишения свободы условно. В похожем деле № 1−452/2022 назначили точно такое же наказание гражданину, имеющему заболевание ВИЧ — это было признано обстоятельством, смягчающим наказание.

Если подсудимый уже имеет судимость, т. е. наличествует рецидив, то ожидаемое наказание — до 1 года лишения свободы (№ 1−373/2023, № 1−211/2023, № 1−150/2023, № 1−118/2023) или 1 год лишения свободы (№ 1−271/2023, № 1−119/23, № 1−94/2023), и при этом срок может быть условным (1−424/2022).

228 ч. 2

В среднем — лишение свободы сроком на 3 — 4 года (если есть отягчающие обстоятельства — 1−446/2022) с реальной возможностью назначения условного срока (№ 1−187/2023, № 1−125/2023, 1−409/2022, № 1−387/2022), а иногда и со штрафом от 50 000 до 100 000 рублей в среднем.

Октябрьский районный суд — самый «мягкий» по наказаниям в Краснодаре, если говорить о ст. 228 УК РФ. В данном суде можно рассчитывать на более короткие и легкие сроки при рецидивах по ч. 1 ст. 228 УК РФ, а также на невысокие штрафы — до 15 000 рублей включительно.

Первомайский районный суд города Краснодара

228 ч. 1

В среднем, подсудимые получают штраф в размере до 15 000 — 20 000 рублей (20 000 рублей — дело № 1−411/2023, № 1−410/23, № 1−352/2023, № 1−566/22; 15 000 рублей — дело № 1−502/2023, № 1−255/23, № 1−608\2022, № 1−595/2022; 10 000 рублей получали только в 2022 году — дело № 1−715\2022, № 1−663/2022) А в делах № 1−964/2023 и № 1−837/23, фигуранты которых уже ранее привлекались к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 228 УК РФ, подсудимым назначили 25 000 рублей штрафа.

Также ранее несудимым обвиняемым могут назначить обязательные работы (250 часов в деле № 1−297/2023;) или исправительные работы (в деле № 1−558/2023 назначено наказание в виде исправительных работ сроком на 10 месяцев с удержанием в доход государства 10% от заработка; в деле № 1−451/2023 срок наказания составил 1 месяц; 6 месяцев работ с удержанием 15% заработка в деле № 1−249/2023; в деле № 1−634/2023 суд назначил наказание в виде 6 месяцев исправительных работ с удержанием в доход государства 10% от заработка осужденного; 9 месяцев с удержанием 5% из заработка в доход государства в деле № 1−490/2023).

Ожидаемое наказание при рецидиве — 1 год лишения свободы (№ 1−657/2023, № 1−508/2023, № 1−498/2023) или даже больше, но в пределах двух лет (1 год и 10 месяцев по делу № 1−463/2023; 1 год и 4 месяца по делу № 1−455/2023; 1 год и 6 месяцев по делу № 1−423/2023) при этом срок может быть условным. Подсудимый, у которого проистекает условный срок, может получить 1 год лишения свободы (№ 1−228/23).

228. ч. 2

В среднем — лишение свободы сроком на 3−4 года (при наличии совокупности приговоров — № 1−441/2022; при наличии отягчающего обстоятельства — № 1−503/23) со стабильно системной возможностью назначения условного срока (№ 1−638/2023, № 1−611/2023, № 1−609/2023, № 1−588/2023 — подобных приговоров очень много). В деле № 1−536/23 отмечена погашенная судимость осужденного, которая (как сказано) не образует обстоятельства, отягчающего наказание, и суд приговорил обвиняемого к лишению свободы сроком на 3 года с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима — при этом суд заявил, что оснований для применения условного осуждения не имеется.

Для Первомайского районного суда г. Краснодара характерна тенденция назначения условных сроков и назначением работ (вместо штрафа) по ч. 1 ст. 228 УК РФ. С 2022-го года эта тенденция усиливается, штрафов назначают все меньше.

Ленинский районный суд города Краснодара

228 ч. 1

В среднем, подсудимые получают штраф в размере до 15 000 рублей (10 000 рублей — дело № 1−969/2023, № 1−838/2023, № 1−720/2023, № 1−632/2023; 12 000 рублей — дело № 1−971/2023, № 1−968/2023, 15 000 рублей — дело № 1−963/2023, № 1−918/2023, № 1−915/2023, № 1−841/2023, № 1−795/2023) А в делах № 1−964/2023 и № 1−837/23, фигуранты которых уже ранее привлекались к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 228 УК РФ, подсудимым назначили 25 000 рублей штрафа.

Если подсудимый уже имеет судимость, т. е. присутствует такое отягчающее наказание обстоятельство как рецидив, то ожидаемое наказание — 1 год лишения свободы (№ 1−831/2023). Подсудимый, у которого проистекает условный срок, может получить 8 месяцев лишения свободы (№ 1−967/2023).

228. ч. 2

В среднем — лишение свободы сроком на 3−4 года (№ 1−998/2023, если есть отягчающие обстоятельства — № 1−803/2023, № 1−644/23, № 1−700/2023, № 1−645/2023) с реальной возможностью назначения условного срока (№ 1−953/2023, № 1−870/2023, № 1−843/2023, № 1−839/2023, № 1−824/2023, № 1−813/2023, 1−659/2023 и 1−658/2023 — редкий случай, когда подсудимому дали 4 года), а иногда еще и со штрафом от 50 000 до 100 000 рублей в среднем.

Ленинский районный суд выделяется самыми низкими штрафами по Краснодару, в остальном — показатели стандартные, соответствующие средним значениям по городу.

Советский районный суд города Краснодара

228 ч. 1

В среднем, подсудимые получают штраф в размере до 30 000 рублей (30 000 в деле № 1−1049/2023, № 1- 1030/23, 25 000 рублей в деле № 1−928/2023, 20 000 рублей в деле № 1−930/2023 или № 1−670/2023, 15 000 рублей в деле № 1−754/2023 и № 1−737/2023, 10 000 рублей в деле № 1- 752/23). Иногда Советский районный суд назначанет исправительные или обязательные работы: в деле № 1−1101/23 было назначено наказание в виде обязательных работ на срок 100 часов, в деле № 1- 1035/23 — 150 часов, в деле № 1−1034/23 — 250 часов; в деле № 1−938/2023 обвиняемому назначили наказание в виде исправительных работ сроком на 6 (шесть) месяцев, с удержанием 5% из заработной платы в доход государства, ежемесячно (тот же срок, но 10% выплаты было назначено в деле № № 1−912/23). Можно обнаружить назначение наказания в виде лишения свободы условно сроком до 6 месяцев (№ 1−713/23). Почему — не понятно, в приговоре этого не пояснили.

Если подсудимый уже имеет судимость, т. е. присутствует такое отягчающее наказание обстоятельство как рецидив, то ожидаемое наказание — 1 год лишения свободы (№ 1−1205/2023, № 1−931/2023, № 1−855/2023, № 1−650/23) или 1 год и 6 месяцев (№ 1−908/23).

228 ч. 2

В среднем — лишение свободы сроком на 3−4 года (№ 1−1146/23, № 1−696/23, если есть отягчающие обстоятельства — № 1−803/2023, № 1−644/23) с реальной возможностью назначения условного срока (№ 1−1072/2023, № 1−993/23, № 1−850/2023, № 1−656/2023), а иногда и со штрафом от 50 000 до 100 000 рублей в среднем (№ 1−849/23, № 1−915/23).

В практике Советского районного суда г. Краснодара усматривается стремление к назначению штрафов, размер которых превышает средний показатель в других судах, но при этом обязательные или исполнительные работы судьи дают довольно редко.

Лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа в том случае, если оно загладило причиненный вред. Так как объектом преступления по ст. 228 УК РФ являются общественная нравственность и здоровье населения, представляется, что вред наносится именно данным категориям. То есть именно в этой плоскости должно произойти возмещение.

Президиум Верховного Суда РФ в Обзоре судебной практики освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа (ст. 76.2 УК РФ) разъяснил, что способы возмещения ущерба и заглаживания вреда должны носить законный характер и не ущемлять права третьих лиц. При этом возможные способы возмещения ущерба и заглаживания причиненного преступлением вреда законом не ограничены. С учетом этого, вред, причиненный преступлением, может быть возмещен в любой форме, позволяющей компенсировать негативные изменения, причиненные преступлением охраняемым уголовным законом общественным отношениям. В п. 2 Обзора как раз приводится постановление суда, в котором отражается, что обвиняемый загладил причиненный преступлением вред путем добровольного выполнения общественных работ в «Социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних» и пожертвования денежных средств в данное учреждение на благотворительность.

Освобождение от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа позволяет прекратить уголовное дело по нереабилитирующим основаниям. В случае удовлетворения ходатайства об освобождении от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа, суд назначает денежное взыскание, размер которого определяется в порядке, предусмотренном ст. 104.5 УК РФ.

К сожалению, применение данного инструмента не так часто встречается в краснодарских уголовных делах, как в делах в Москве и Московской области — в данных регионах ощутимое (для адвоката по уголовным делам из Краснодара, во всяком случае) количество уголовных дел по ч. 1 ст. 228 оканчивается именно путем освобождения лица от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа. Но это не значит, что настоящий механизм невозможно использовать в Краснодаре — каких-либо предпосылок к наличию объективных трудностей в осуществлении такого замысла просто нет. Все зависит от выбранной стратегии по уголовному делу и, конечно же, материального положения обвиняемого в совокупности с его решимостью использовать определенный объем денежных средств.

При этом в Краснодаре есть судебная практика успешного освобождения от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа: в Октябрьском районном суде города Краснодара в деле № 1−395/2022 подсудимого освободили от уголовной ответственности, а уголовное дело прекратили с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа в размере 15 000 рублей. Подсудимый совершил преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 228 УК РФ (которое относится к категории преступлений небольшой тяжести) впервые, вину в содеянном признал в полном объеме и раскаялся. Обвиняемый также положительно характеризовался по месту жительства, на учетах у врачей нарколога и психиатра не состоял, имел на иждивении несовершеннолетнего ребенка. У него была квалификация инструктора рукопашного боя. Судья отметил, что подсудимый загладил вред, причиненный обществу, путем внесения пожертвования в размере 15 000 рублей в благотворительный фонд социальной поддержки граждан «Поколение», оказывающий благотворительную помощь пожилым людям, что в своей совокупности является обстоятельствами, смягчающими наказание, и при отсутствии отягчающих обстоятельств, свидетельствует об уменьшении степени общественной опасности совершенного противоправного деяния. Таким образом, добровольное пожертвование в благотворительный фонд при формальном составе преступления суд отнес к обстоятельствам по заглаживанию вреда, причиненного преступлением.

Также, как можно заметить из краснодарского судебного решения и московской судебной практики вообще, благотворительная организация, в которую делается взнос, совсем не обязательно должна быть связана с темой накротиков. Сам факт того, что денежное пожертвование подсудимого направлено на улучшение общественных отношений в сфере общественной нравственности и здоровья населения, уже играет роль в признании заглаживания причиненного вреда.

Единственное — необходимо внимательно отнестись к выбору благотворительной организации с точки зрения ее социально-политической активности. Если организация открыто и интенсивно преследует какие-либо политические цели или наличествует факт признания ее иностранным агентом ввиду осуществления организацией политической деятельности, то я бы предостерег от передачи денег в подобные НКО — сторона обвинения может занять позицию, по которой обвиняемый будет представлен как лицо, не осуществляющее благотворительное пожертвование, а спонсирующее симпатизирующую ему политическую силу — т. е. совершенный платеж не имел своей целью восстановления заглаживания вреда.

В любом случае такой маневр необходимо реализовывать при наличии у обвиняемого профессионального защитника и выбирать благотворительную организацию также стоит при участии адвоката.

Поднятие вопроса об освобождении обвиняемого от уголовной ответственности в связи с отсутствием события преступления ввиду того, что совершенное деяние представляло собой причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, происходило не так часто, никогда успехом для подсудимого не оканчивалось, а все приведенные ниже уголовные дела имеют одно общее обстоятельство: насилие происходило в условиях нахождения всех — потерпевшего, обвиняемого и свидетелей-очевидцев — в состоянии алкогольного опьянения, которое краснодарские суды в подобных делах нередко признают обстоятельством, отягчающим назначение наказания.

Советский районный суд г. Краснодара

В Советском районном суде города Краснодара ни разу не были восприняты заявления стороны защиты о применении положений ст. 37 УК РФ. При этом суд зачастую отмечает, что-либо факт совершения нападения потерпевшим не доказан (№ 1−438/2018), либо ответные действия обвиняемого явно не соответствовали характеру и опасности посягательства (№ 1−286/2015, № 1−495/2016). А если же на подсудимом фиксировались какие-либо травмы, полученные в результате противоправного поведения потерпевшего, то суд указывает на попытку подсудимого использовать способ смягчения уголовной ответственности (хотя при этом признает противоправность и аморальность поведения потерпевшего — № 1−353/2019). При этом в Советском районном суде г. Краснодара имеется практика по переквалификации с убийства (ст. 105 УК РФ) в убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны (ст. 108 УК РФ) с назначением наказание в виде исправительных работ — № 1−73/2016, № 1−326/2015. Также есть практика переквалификации умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, совершенного с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия (абз. «з», ч. 2 ст. 111 УК РФ), на умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 114 УК РФ), с назначением наказание в виде 6 месяцев лишения свободы — № 1−17/2015.

В Октябрьском, Первомайском и Ленинском районных судах не так много практики по необходимой обороне.

Октябрьский районный суд г. Краснодара — данном краснодарском суде мы обнаруживаем случай критического отношения суда к наличию элемента необходимой обороны ввиду отсутствия доказанного посягательства со стороны потерпевшего (№ 1−317/2017)

Первомайский районный суд г. Краснодара — здесь мы также видим дело, в котором не были представлены доказательства противоправного поведения и нападения потерпевшего, и, следовательно, судом отмечается отсутствие состояния необходимой обороны ввиду отсутствия посягательства (№ 1−21/2016).

Ленинский районный суд г. Краснодара — у стороны защиты не получилось доказать факт того, что потерпевший представлял в какой-либо мере реальную угрозу жизни и здоровья подсудимого или высказывал ему какие-либо угрозы, осуществления которых с учетом конкретной обстановки можно было бы опасаться (№ 1−566/2019).

Прикубанский районный суд г. Краснодара

Фактор недоказанности наличия в действиях потерпевшего общественно опасного посягательства на жизнь и здоровье подсудимого или существование реальной угрозы такого посягательства также прослеживается в решениях данного суда — № 1−1016/2014, № 1−712/19 (потерпевший повалил обвиняемого на землю после того, как последний начал доставать нож из одежды). В деле № 1−39/15 аргументом против довода о нанесении вреда в состоянии необходимой обороны выступало количество нанесенных ударов ножом, а также способ их нанесения — 6 ударов в спину. В деле № 1−35/2015 суд предсказуемо отказался признавать действия подсудимого совершенными в состоянии необходимой обороны, потому что посягательство окончилось, а после этого обвиняемый пошел за ножом и начал целенаправленно искать потерпевшего — такие действия не могут признаваться совершенными в состоянии необходимой обороны.

В деле по ст. 108 УК РФ № 1−124/14 (которое изначально было по ст. 105 УК РФ, и стороне защиты потребовалось дойти до Верховного суда, чтобы деянию дали иную квалификацию — отличная работа адвоката по уголовному делу, стоит признать) представлен сюжет словно из кино: потерпевший пришел в домовладение к обвиняемой и, громко и нецензурно ругаясь, потребовал возврата вложенных денег. Скандалист разбил монитор компьютера и начал угрожать женщине убийством и применением в отношении ее малолетних детей физической расправы (они находились в тот момент в домовладении). Опасаясь за свою жизнь и жизнь троих детей, обвиняемая спустилась по лестнице в подвал и присела с правой стороны коридора. Потерпевший пошел за ней и достал из-за пояса брюк пистолет. Увидев это, подсудимая испугалась и сильно ударила по правой руке мужчины, в которой он держал оружие. У нее получилось выбить его, после чего девушка подобрала пистолет и выстрелила в область груди потерпевшего в результате чего убила его на месте. Не смотря на весь ужас подобной ситуации суд делает следующий вывод: «…следует признать, что в условиях сложившейся обстановки подсудимая находилась в состоянии необходимой обороны, но действовала с превышением ее пределов, выстрелив в потерпевшего из пистолета, что является явно неоправданным, хотя она и находилась в закрытом помещении, но могла целиться не в жизненно важные органы, тем самым лишить потерпевшего возможности передвигаться, и выбежать из подвала».

В деле № 1−916/2019 суд отказал в переквалификации с ч. 3 ст. 30 ст. 105 УК РФ на 114 УК РФ, так как согласно исследованным доказательствам подсудимый наносил множественные удары в жизненно важные органы потерпевшего. Суд также отметил различие показаний обвиняемого непосредственно после явки с повинной с более поздними показаниями, в которых уже появилась позиция о наличии состоянии необходимой обороны. Аргумент про отсутствие состояния необходимой обороны ввиду нанесения многочисленных ударов ножом потерпевшему встречается также в деле № 1−534/2018.

В деле № 1−64/2019 Прикубанский районный суд города Краснодара не внял доводам защиты о необходимости квалифицировать содеянное как убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны — судья исходил из следующего: причинению телесных повреждений, предшествовал возникший конфликт между обвиняемым и потерпевшим. Как раз-таким потерпевший был его инициатором, и в последующем подсудимый нанес ему ряд тяжких телесных повреждений. По мнению суда у обвиняемого безусловно возник умысел на причинение телесных повреждений, чего тот и сам не отрицал, заявляя при этом о неконкретизированности умысла на причинение тяжкого вреда здоровью. Вместе с тем, в ситуации совершения виновным насильственных действий с не конкретизированным умыслом, содеянное подлежит квалификации по фактически наступившим последствиям, каковыми являются причинение тяжкого вреда здоровью и наступление по неосторожности смерти потерпевшего.

В деле № 1−283/2015 суд приговорил обвиняемого к ограничению свободы по ст. 114 УК РФ, но здесь у виновного фиксировались многочисленные травмы, и этот фактор нельзя было оставить без внимания. Фабула дела: индивиды распивали спиртное, и когда будущий подсудимый собрался уходить, ему предложили возместить часть купленного алкоголя. Но тот ответил отказом на том основании, что о таком условии его в известность не ставили — просто пригласили в гости, и все тут. За это собутыльника избивали в течение продолжительного времени, из-за чего подсудимый никак не мог покинуть жилище — сначала его начали бить у входной двери, потом он заперся в ванной комнате и оттуда позвонил брату, а спустя мгновение подсудимого ударили трубой по голове, отчего тот потерял сознание. Придя в себя, обвиняемый увидел лежащий на столе нож, схватил его и ударил им одного собутыльника в брюшную полость, а другого — в спину. Интересно, что ни обвинение, ни суд не отрицали наличия состояния необходимой обороны, а просто констатировали превышение ее пределов. К сожалению, приговор не содержит какого-либо заключения эксперта в отношении нанесенного вреда подсудимому — при этом допрошенный в судебном заседании дознаватель (он прибыл на место происшествия и видел последствия «посиделки» воочию) отмечал у подсудимого многочисленные телесные повреждения, идущую из головы кровь, а также сломанную челюсть. Но тем не менее избитого привлекли к уголовной ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны.

В приговоре по делу № 1−26/2019 суд отмечает, что у обвиняемого имелась возможность рассчитать свои действия и нанести удары так, чтобы, с одной стороны, остановить агрессивные действия погибшего, а с другой — не причинять ему опасные для жизни телесные повреждения. Целью подсудимого, как заключил суд, было не отражение агрессии со стороны потерпевшего, на что ссылается сторона защиты, а причинение тяжкого вреда здоровью, что противоречит смыслу ч. 1 ст. 37 УК РФ, в соответствии с которым целью обороняющегося может быть только пресечение нападения. Мотивом для причинения такого вреда суд счел личную неприязнь виновного, возникшую в ходе конфликта между ним и погибшим. Довод защиты о том, что удары наносились не в жизненно важные органы, суд нашел несостоятельным, поскольку он опровергается заключением эксперта. Как указал судья Прикубанского районного суда, на стадии предварительного следствия обвиняемый признал вину в совершении деяния, регламентированного ч.4 ст. 111 УК РФ, в полном объеме и раскаялся в содеянном. Суд подытожил: «…довод защиты о том, что подсудимый причинил потерпевшему тяжкий вред здоровью, превысив пределы необходимой обороны, суд расценивает как способ защиты от обоснованно предъявленного обвинения и стремление смягчить свою ответственность за содеянное».

В деле № 1−736/2018 подсудимая признавала свою вину частично и утверждала, что действительно причинила смерть потерпевшему ударом ножом в шею, однако не желала этого, поскольку она оборонялась от нападения. Суд не согласился с тем, что действия необходимо квалифицировать по ч. 1 ст. 108 УК РФ как убийство, совершенное при превышении необходимой обороны. На основании заключения эксперта было установлено, что характер нанесения ранения и его локализация на теле свидетельствуют о наличие умысла причинить смерть. Так, имевшееся у потерпевшего одно слепое проникающее колото-резаное ранение шеи было причинено прижизненно за короткий промежуток времени перед наступлением смерти, что подтверждалось морфологическим характером повреждений и данными судебно-гистологических исследований. Кроме того, после нанесения потерпевшему ранения, обвиняемая вымыла нож, которым нанесла удар, и положила его на место, предварительно вытерев кровь с лезвия белым кухонным полотенцем.

Дело № 1−1375/2019 — типичный пример вторжения «непрошенного гостя»: в ночное время суток обвиняемый находился на территории собственного домовладения и занимался бытовыми делами. В полдвенадцатого ночи к нему прибыл потерпевший, с которым у подсудимого были очень сложные отношения. Появившийся гость прошел на территорию хозяина дома, и после этого разгорелся ожесточенный спор, по итогу которого владелец домовладения два раза бьет своего визави кухонным ножом в область туловища. Пока потерпевший умирал от потери крови, обвиняемый смыл кровь с ножа проточной водой, выбросил нож в заросли и скрылся с места происшествия. В рамках уголовного дела сторона защиты отстаивала позицию о том, что действия подсудимого являлись защитой личности от общественно опасного посягательства, которое было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося. Но суд не согласился: повреждений у подсудимого не было, поэтому был сделан вывод об отсутствии посягательства, сопряженного с насилием, опасным для жизни обвиняемого либо непосредственной угрозой применения такого насилия, со стороны потерпевшего. Суд заключил, что мотивом убийства сыграло наличие длительных неприязненных отношений с потерпевшим. Дело в итоге попало в Четвертый суд кассационной инстанции (№ 77−1980/2020), который также не усмотрел в произошедшем состояния необходимой обороны, но признал наличие смягчающего наказания обстоятельства — противоправное поведение умершего (прибытие на территорию домовладения осужденного без какого-либо разрешения, систематические продолжительные оскорбления обвиняемого) — и снизил наказание в виде лишение свободы на полгода (было 7 лет, стало 6,6 лет).

Ч. 2 ст. 158 (кража) и ч. 2 ст. 159 УК РФ (мошенничество) содержат такой квалифицирующий признак как «причинение значительного ущерба». Максимальное наказание за совершение преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 158 УК РФ и ч. 2 ст. 159 УК РФ — лишение свободы на срок до пяти лет. В соответствии с ч. 2 примечания ст. 158 УК РФ значительный ущерб гражданину определяется с учетом его имущественного положения, но он не может составлять 5 000 рублей.

В соответствии с п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» при квалификации действий лица, совершившего кражу по признаку причинения гражданину значительного ущерба судам следует, руководствуясь примечанием 2 к статье 158 УК РФ, учитывать имущественное положение потерпевшего, стоимость похищенного имущества и его значимость для потерпевшего, размер заработной платы, пенсии, наличие у потерпевшего иждивенцев, совокупный доход членов семьи, с которыми он ведет совместное хозяйство, и др.

То есть уголовный закон утверждает, что не обязательно каждая кража или каждое мошенничество, суммарное выражение похищенного в которых составляет от 5 000 до 250 000 рублей, можно признать кражей или мошенничеством, совершенным с причинением значительного ущерба гражданину — необходимо ориентироваться на его экономическое состояние для цели установления характера влияния совершенного хищения на потерпевшего. Так может оказаться, что произошедшее хищение не содержит в себе такой общественной опасности, чтобы квалифицировать деяние ч. 2 ст. 158 УК РФ или ч. 2 ст. 159 УК РФ соответственно.

Затея использовать данный подход при защите очень притягательная: ч. 1 ст. 158 и ч. 1 ст. 159 УК РФ — составы преступлений небольшой тяжести. Максимальное наказание за них — 2 года лишения свободы. Человек, не имеющий судимости, не может получить лишение свободы за совершение такого преступления, отсюда представляется, что наказание за него (в случае грамотной работы адвоката по уголовному делу) будет довольно мягким. Поэтому обвиняемому и его защитнику было бы выгодно переквалифицировать совершенное деяние с ч. 2 ст. 158 УК РФ и ч. 2 ст. 159 УК РФ на «первые части». Но для этого необходимо доказать, что имущественное состояние потерпевшего не позволяет рассматривать совершенное хищение в качестве события, которое привело к ощутимому осложнению его материального положения. Как обстоят дела на практике?

Верховный суд РФ рассматривал кассационную жалобу, в которой осужденный выразил несогласие с вынесенными судебными решениями ввиду чрезмерной суровости назначенного ему наказания. Проверив материалы дела, ВС установил, что сумма похищенного имущества со слов потерпевшего составила 5 000 рублей — т. е. по нижней границе ч. 2 ст. 158 УК РФ. Ущерб был определен как значительный, поскольку потерпевший «является пенсионером». При этом в уголовном деле отражено, что обвиняемый сдал все украденное имущество в пункт приема металлолома за 400 рублей. Ввиду такого обстоятельства Верховный Суд заявил, что признание причиненного потерпевшему ущерба значительным никак не мотивировано, размер получаемой им пенсии не установлен, так же как иные данные об его имущественном положении и значимости для него похищенного имущества. В итоге: «При таких обстоятельствах, с учетом характера и потребительских качеств похищенного имущества, сданного в металлолом, его небольшой стоимости причиненный потерпевшему ущерб нельзя признать значительным, и указание об осуждении по п. „в“ ч. 2 ст. 158 УК РФ подлежит исключению из судебных решений».

Вообще, указания на возраст потерпевшего и состояние его здоровья — определенный тренд в сфере признания причиненного ущерба как значительного. Такой подход, на мой взгляд, довольно сомнителен — возраст зачастую относится к имущественному положению постольку-поскольку, а трудная финансовая ситуация может присутствовать также у работоспособных и молодых. Здоровье потерпевшего также трудно отнести к фактору определения значительности вне иных обстоятельств — тут в каждом конкретном случае необходимо ставить вопрос о взаимосвязи наличия заболеваний и работоспособности индивида, где состояние здоровья выступит лишь одним из элементов соответствующего сектора доказывания, а не целостной самостоятельной величиной для определения значительности ущерба.

Уголовных дел, в которых бы происходила переквалификация хищений по ст. 158 и ст. 159 УК РФ ввиду имущественного положения потерпевшего, не так много. Но в имеющихся подобных приговорах приводятся самые разные ситуации, поэтому отметить какую-то системность не представляется возможным. Ермакова О.В. приводит примеры судебной практики Барнаула: в одном уголовном деле был исключен признак значительности ущерба с указанием на то обстоятельство, что потерпевшая помимо похищенного телевизора обладает еще несколькими; в другом суд указал, что похищенные три ювелирных изделия не являются предметами первой необходимости, а потерпевшая имеет автомобиль стоимостью 735 000 рублей.

А что с практикой судов в Краснодаре? Как видно, дел с «переквалификации по имущественному состоянию» потерпевшего не так много.

В производстве по уголовному делу 1−469/2023 (1−1995/2022) Прикубанского районного суда г. Краснодара в ходе допроса потерпевший сказал, что похищенная сумма в размере 12 655 рублей 00 копеек для него как для ИП значительной не является. И в подтверждении этого он представил документацию, подтверждающую сведения о его доходах, которые составляли более 50 000 рублей в месяц. Суд отметил, что такие обстоятельства свидетельствуют о незначительности для потерпевшего как самих похищенных предметов, так и их стоимости. Вследствие этого судья исключил из обвинения такой признак хищения чужого имущества путем обмана как «с причинением значительного ущерба гражданину» и квалифицировал действия обвиняемой по ч. 1 ст. 159 УК РФ.

Неизвестно что в данном случае сыграло на руку стороне защиты — умелое проведение перекрестного допроса адвокатом по уголовному делу или особенности личности допрашиваемого. Но в любом случае тут представлена ситуация, когда потерпевший самостоятельно сказал в судебном заседании, что денежное выражение похищенного не является для него значительным ущербом — и суд ухватился за это. Как бы то ни было, это — человеческий фактор. Надеяться на то, что каждого потерпевшего удастся вывести на такое откровение — наивно.

В уголовном деле 1−309/2019, рассмотренном в Советском районном суде города Краснодара, сторона обвинения установила, что ущерб, причиненный потерпевшим, является для них незначительным. Поэтому прокурор подал ходатайство о переквалификации действий подсудимого в двух эпизодах с пункта «в» части 2 статьи 158 УК РФ на часть 1 статьи 158 УК РФ. Было установлено, что обвиняемый совершил хищение барсетки, в которой находился телефон и деньги у потерпевшей № 1, и телефона у потерпевший № 2. Суд, отметил ежемесячный доход потерпевших в размере от 15 000 до 40 000 рублей и заявил: «…обстоятельства того, что потерпевшие были поставлены в трудное материальное положение или сложную жизненную ситуацию после совершения данных преступлений, не нашло своего подтверждения в ходе судебного разбирательства». Потерпевшей № 1 был причинен ущерб в размере 5 200 рублей, потерпевшей № 2 — 17 350 рублей. Во время судебного заседания обе самостоятельно сказали, что причиненный им ущерб является незначительным.

В деле 1−50/2019 Советский районный суд г. Краснодара посчитал возможным переквалифицировать деяния подсудимого с ч. 2 ст. 159 за каждый эпизод на ч. 1 ст. 159 за каждый эпизод: при производстве уголовного дела выяснилось, что причиненный ущерб одной потерпевшей не был для нее значительным (в сумме он составил 37 200 рублей, между прочим), а в показаниях другой потерпевшей, оглашенных в судебном заседании, отсутствовали сведения о ее имущественном положении и указание на значительность ущерба.

Интересно, что в отношении первой потерпевшей в приговоре приведено следующее: «До настоящего времени ущерб ей не возмещен, ущерб в сумме 37 000 рублей для нее незначительный, так как её заработная плата составляет 40 000 рублей» — такие показания она давала во время судебного заседания. В течение же предварительного следствия эта потерпевшая говорила о том, что данный ущерб является для нее значительным. В итоге не совсем понятно что произошло во время судебного заседания по уголовному делу, но ущерб, причиненный данной потерпевшей, значительным не признали.

Что касается другой потерпевшей, то упрек суда в отсутствии в материалах дела сведений о ее имущественном положении и указание на значительность ущерба представляется чем-то абсолютно необычным. С другой стороны — в деле имелось такое доказательство, как протокол выемки, по которому у потерпевшей изымалась справка о состоянии вклада по счету. Возможно, сумма, находившаяся на нем (в приговоре она не указана), заставила суд усомниться в значительности нанесенного данному индивиду ущерба (11 900 рублей).

По итогу можно сказать, что тактика доказывания незначительности ущерба, причиненного кражей или мошенничеством, заслуживает внимания. Но необходимо иметь ввиду 2 момента: первый — такой подход должен четко отвечать обстоятельствам уголовного дела и вообще укладываться не только в картину совершенного деяния, но в условия жизни потерпевшего до и после хищения. Второй — успешный исход применения этой стратегии очень редок, поэтому не стоит рассчитывать только на ее.

Отмывание денег — это легализация доходов, полученных преступным путем. Федеральный закон от 07.08.2001 N 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» в статье 3 определяет данное мероприятие как придание правомерного вида владению, пользованию или распоряжению денежными средствами или иным имуществом, полученными в результате совершения преступления. Таким образом, отмывание денег включает в себя следующие элементы: наличие совершенного преступления, получение имущества в результате совершения преступления и реализацию определенных процедур, направленных на придание доходам, полученным преступным путем, правомерного вида, т. е. осуществление действий, в результате которых данное имущество будет расцениваться в качестве правомерно находящегося в обороте и принадлежащего определенному лицу на законных основаниях. Выстраивается такая цепь: преступление — доход с него — симуляция «белого» происхождения имущества.

Вопреки самым разным представлениям о криминале, разбогатевший преступник не может взять и накупить себе машин, вилл и предметов роскоши (в Краснодаре не получится купить даже гараж — дело № 1−9/2022 в Советском районном суде г. Краснодара). Налоговые органы захотят узнать почему такая обеспеченная фигура не уплачивала НДФЛ в подобающем размере, а Росфинмониторинг займется выяснением источников доходов. Поэтому преступникам необходимо легализовать свои преступные заработки — придавать им видимость легальности. И уже за легализованные (отмытые) деньги обустраивать свое жизнеустройство.

Для этого они осуществляют различные финансовые операции — в соответствии с п. 6 Постановления Пленума ВС РФ от 07.07.2015 N 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем таковыми признаются любые операции с денежными средствами (наличные и безналичные расчеты, кассовые операции, перевод или размен денежных средств, обмен одной валюты на другую и т. п.) — или сделки, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, а равно на создание видимости возникновения или перехода гражданских прав и обязанностей. Финансовые операции и вышеуказанные сделки имеют одну-единственную цель — маскировка связи легализуемого имущества с преступным источником его происхождения. В настоящее время тема легализации доходов, полученных преступных путем, и криптовалюты невероятно актуальна в сфере наркоторговле. Статья 174.1 УК РФ (статья про отмывание денег лицом, совершившим преступление) в современной судебной практике чаще всего применяется в совокупности со ст. 228.1 УК РФ (статья про сбыт наркотических средств).

Так что нужно отметить следующее: если «крипта» получена преступным путем (в результате совершения преступления), то действия с ней, в конце концов образующие финансовые операции по смыслу права РФ, будут относиться к объективной стороне состава преступления, запрещающего легализацию доходов, полученных преступным путем. Какие-либо действия с криптовалютой, не имеющей преступного происхождения, в том числе и конвертация «чистых» денег в «крипту», не образуют события преступления.

К сожалению, российские суды не сразу так решили: на заре практики по рассмотрению уголовных дел по отмыванию денег через криптовалюты встречались приговоры, в которых утверждалось, что конвертация из «фиата в битки» на обменнике является отмыванием по умолчанию из-за криминальности схем работы крипто-бирж и обменников. Аргумент строился на том, что операторы площадок зачастую используют не самые правомерные схемы по движению средств (например, включающие в себя использование юрисдикцией оффшорных зон — практически все обменники зарегистрированы на оффшорах, в том числе и в оффшорной зоне Латвии), поэтому пользовать в любом случае совершает легализацию доходов, полученных преступным путем — потому что деньги из обменника всегда преступны. Данная позиция представлялась изначально несостоятельной с точки зрения того же «пленума по отмыванию денег» (невозможно привлечь к ответственности лицо, не осведомленное о преступном происхождении доходов + необходимо наличие обвинительного приговора или постановления из п. 4 «пленума» по основному преступлению, чтобы вменить легализацию доходов, полученных преступным путем), а потому ожидаемо не получила стабильности в судебной практике, оставшись лишь в некоторых приговорах.

Отсюда можно задаться вопросом: «Но когда операции с «криптой», вырученной в результате совершения преступления, можно признать легализацией доходов, полученных преступным путем?»

В соответствии с абзацем 3 п. 1 «пленума по отмыванию денег» предметом преступлений, предусмотренных статьями 174 и 174.1 УК РФ, могут выступать в том числе и денежные средства, преобразованные из виртуальных активов (криптовалюты), приобретенных в результате совершения преступления. По такой формулировке мы можем заключить, что «пленум» в 2019-ом году (тогда это необходимо было сделать из-за требований ФАТФ) сказал о том, что деньги, вырученные с реализации «крипты», также могут признаваться доходом, полученным преступным путем, а потому совершение определенных финансовых операций с ними может быть квалифицировано в качестве объективной стороны преступления, регламентированного в ст. 174 УК РФ или 174.1 УК РФ. Таким образом, Верховный Суд России не признал криптовалюту предметом преступлений, указанных в ст. 174 и 174.1 УК РФ, а оставил в качестве такового денежные средства. В контексте всего выше сказанного легализацией доходов, полученных преступных путем, не будет являться, в частности, конвертация одной криптовалюты в другую: с Bitcoin на Etherium, с Monero на Bitcoin и так далее.

Ничто в данном Постановлении Пленума Верховного Суда Р Ф не объявляло о том, что операция по обмену криптовалюты на «фиат» сама по себе является финансовой операцией, совершенной с целью маскировать преступное происхождение дохода. Но суды в своем большинстве почему-то поняли данный абзац так, словно обмен криптовалюты на рубли сам по себе является финансовой операцией по отмыванию денег. Да, конвертация из более конфиденциальной «крипты» с более конфиденциальных криптокошельков на насквозь просматриваемые банковские счета почему-то считается попыткой замаскировать доход, полученный преступным путем.

Хоть это мнение и превалирует, оно все-таки не содержится в каждом первом приговоре. Конечно, факт одного лишь обмена «крипты» на «фиат» через обменник не может служить достаточным основанием для усмотрения в таком деянии состава преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ или 174.1 УК РФ. В данном деянии реально не прослеживается и не может прослеживаться (если только мы не говорим о какой-то цепочке сделок, в которой обмен будет рассматриваться как элемент целой схемы) маскировки преступных доходов. Деньги, полученные после конвертации крипты, все еще остаются «грязными», и «пленум» на это указывает. Но суды поняли толкование высшего судебного органа каждый по-своему, и от этого мы можем наблюдать самую разную судебную практику.

Например, суды и следствие/дознание не так часто вообще заморачиваются с исследованием субъективной стороны на наличие цели по легализации полученных преступных доходов. П. 11 «пленума по отмыванию» указывает: «О направленности умысла на легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем (в результате совершения преступления), не свидетельствует распоряжение ими в целях личного потребления «- и данное положение должно обязывать следствие и суд исследовать наличие направленности действий обвиняемого на маскировку преступности своих доходов, попытку создать разрыв между криминальной природой их появления и фасадом правомерности. Вот, например, выдержка из приговора по делу № 1- 1786/2023 в Прикубанском районном суде г. Краснодара: подсудимый совершал финансовые операции в обменниках по преобразованию криптовалюты «Bitcoin» в валюту Российской Федерации, с последующим ее выводом на открытый для указанной цели лицевой счёт, с дальнейшим переводом на банковскую карту либо обналичиванием через банкоматы. Суд указал, что обвиняемый ввел нелегально полученные денежные средства от незаконного сбыта наркотических средств в финансовую систему Российской Федерации под видом легально заработанных, то есть придал правомерный вид владению для дальнейшего использования и распоряжения указанными денежными средствами, которые в дальнейшим использовал для личных нужд. В приговоре мы увидим, что он вообще не содержит какого-либо исследования наличия цели «отмыва»: доказывание ограничилось лишь явкой с повинной обвиняемого, показаниями свидетеля, на которого была выпущена банковская карта, и выпиской по операциям на счете в банке. Де-факто, тут отмывание денег началось уже после конвертации биткоинов в безналичные деньги.

Стоит также отметить, что в данном случае подсудимый был согласен с предъявленным ему обвинением и сторона защиты не оспаривала вменение ст. 174.1 УК РФ (что вполне может отвечать самым разным обстоятельствам). Немного далее мы посмотрим, что бывает, когда защита не соглашается с обвинением подсудимого в легализации доходов, полученных преступным путем.

Иногда суды объясняют преступный характер происхождения криптодоходов уровнем конфиденциальности, характерным для оборота криптовалют. Часто указывается, что «биткоин анонимен, кошельки обезличены», и как бы из этого проистекает криминальность дохода. Приговор по уголовному делу 1−468/2021, рассмотренному в Первомайском районном суде г. Краснодара: как отметил суд, схема легализации состояла в получении денежных средств, вырученных за распространение закладок и поступивших путем совершения финансовых операций от неустановленного следствием лица, в виде криптовалюты bitcoin с обезличенных bitcoin-кошельков на одноразовые обезличенные bitcoin-кошельки подсудимой. Они предназначались для хранения, продажи и перевода криптовалюты Bitcoin. Все это происходило через установленное на смартфон мобильное приложение. Обвиняемая задействовала лицевой счет QIWI-кошелька, на который поступали деньги от конвертации «крипты». Как указывает суд, в последующем (т.е. после легализации доходов, полученных преступным путем) подсудимая осуществляла обналичивание «отмытых» денежных средств (т.е. маскировка преступности дохода произошла, по мнению суда, до совершения операции по выдаче наличных денег), а также осуществляла безналичные покупки и переводы денежных средств на различные счета в счет оказания различных услуг, тем самым подсудимая пользовалась и распоряжалась денежными средствами в личных целях.

С такой постановкой проблемы нельзя согласиться: криптовалюты уже являются законной категорией в российской юрисдикции — в 2020-ом году был принят Федеральный закон «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», статья 14 которого регулирует особенности оборота криптовалюты в РФ. Данный нормативно-правовой акт разрешает совершение гражданско-правовых сделок и (или) операций, влекущих за собой переход цифровой валюты от одного обладателя к другому, поэтому нельзя говорить о том, что любое приобретение криптовалюты противоправно и по умолчанию подразумевает под собой следование цели отмывания денег. И раскрытие личности владельца криптокошелька государству (Федеральной налоговой службе, в частности) осуществляется на добровольной основе. В любом уголовном деле все еще необходимо доказывать наличие цели именно по приданию правомерного вида доходу, полученному преступным путем, а одно лишь фигурирование в событии криптокошелька не может однозначно говорить о том, что схема по легализации реально запускалась.

И здесь мы приведем пример аргументированного приговора, в котором судья не поленился толковать сущность элемента субъективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ — цели придания правомерного вида доходам, полученным преступным путем, а также ее выражение в объективной стороне состава преступления. Дело № 1−224/2022, рассмотренное в Элистинском городском суде Республики Калмыкия, в этом смысле является знаковым, а выводы, сделанные в нем, можно смело использовать в стратегии защиты: «…совершение финансовых операций или сделок само по себе не может предрешать выводы суда о легализации денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем (в результате совершения преступления). В каждом конкретном случае необходимо установить, что лицо заведомо совершило финансовую операцию или сделку с целью придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом».

При этом, для наличия данного состава преступления необходимы не просто финансовые операции и сделки с этими деньгами и имуществом, полученным преступным путем, а действия, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, придание им видимости законности. О направленности умысла на легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, не свидетельствует распоряжение ими в целях личного потребления (приобретение продуктов питания, товаров первой необходимости, получение бытовых услуг и т. п.).

Далее судья заявляет, что преступление, предусмотренное ст. 174 УК РФ, относится к преступлениям в сфере экономической деятельности и обязательным признаком состава такого преступления является цель вовлечения денежных средств и иного имущества, полученного в результате совершения преступления, в легальный экономический оборот. Для наличия данного состава преступления необходимы не просто финансовые операции и сделки с имуществом, полученным преступным путем, а действия направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, придания им видимости законности (внесение в уставной капитал организации, на банковский вклад, покупка активов, приносящая доход, покупка и последующая продажа товаров, имущества, выполнение работ, оказание услуг). Именно этим легализация как уголовно наказуемое деяние отличается от основного преступления, совершенного с использованием финансовых институтов, целью которых является конспирация как способ получения доходов. При легализации финансовые операции и сделки осуществляются с целью вложения полученных преступным путем доходов в легальную экономику для того, чтобы скрыть их криминальное происхождение, придать им видимость законных и создать возможность для извлечения последующей выгоды.

Как следовало из предъявленного обвинения, биткоины, поступавшие от деятельности даркнет-магазина в качестве оплаты за совершение незаконных действий, связанных с распространение закладок с наркотиками, поступали и аккумулировались на обезличенный электронный счет (биткоин кошелек), созданный подсудимым. Он же посредством различных Интернет-ресурсов для осуществления транзакций с биткоинами, осуществлял продажу криптовалюты, переводил полученные денежные средства посредством денежных переводов на банковские счета иных лиц, которыми последние распорядились по своему усмотрению.

Суд указал, что из предъявленного обвинения не усматривается, что подсудимому вменяются какие-либо действия по конспирации поступления денежных средств от продажи криптовалюты на его счета, а в последующем на счета лиц, дело в отношении которых выделено в отдельное производство.

Далее: «Сам факт осуществления финансовых операций с криптовалютой, полученной в результате совершения преступления, по ее переводу в российские рубли при отсутствии каких-либо действий, направленных на придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению денежными средствами, не является достаточным основанием для привлечения лица к уголовной ответственности по ст. 174 УК РФ. Указанные операции являлись лишь финансовым инструментом, направленным на сокрытие преступной деятельности в сфере незаконного оборота наркотических средств. Конечной целью этих действий являлось получение и перевод денежных средств лицам, дело в отношении которых выделено в отдельное производство, для личных нужд». Подсудимого оправдали по ч. 2 ст. 174 УК РФ и признали за ним право на реабилитацию и возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием — и в то же время осудили по другим вменявшимся составам.

В протоколах допросов свидетелей и потерпевших нередко можно увидеть приписку: «Показания подтверждает, готов пройти тестирование полиграфе». Несмотря на то, что эта строчка — формальность, каким-то образом должная укрепить в документе уверенность допрошенного в своих показаниях, многие все же тревожатся о вероятности оказаться на психофизиологической экспертизе. Но иногда к гражданам обращаются сотрудники правоохранительных органов с предложением пройти определенный опрос на полиграфе. В подавляющем большинстве случаев это — сотрудники оперативно-розыскных органов.

Судья Верховного суда в отставке Н. А. Колоколов в свой статье приводит анализ некоторых приговоров, в которых учитывались результаты психофизиологической экспертизы и едко подмечает: «Внедрение в систему доказательств выводов психофизиологических экспертиз означает укрепление доверия к показаниям, „освященным“ не пыткой, как это было в недавнем прошлом, а мнением неких узких специалистов». В одном из рассматриваемых Колоколовым дел суд верит результатам прохождения полиграфа, в другом отмечается, что экспертом не представлено и судом не установлено научно-обоснованное подтверждение надежности и достоверности результатов исследований, которые позволяли бы признать их доказательством по уголовному делу в соответствии с требованиями ст. 74 и 80 УПК РФ. После чего делается вывод о том, что приговор суда основан на доказательствах, достоверность которых не была должным образом проверена, а имеющиеся в них противоречия не были устранены либо оценены. Н. А. Колоколов заключает, что полиграф является банальным модным явлением, и назначение психофизиологической экспертизы в большинстве случаев не обусловлено обстоятельствами уголовного дела, а выводы такой экспертизы не имеют никакой пользы. «Выход экспертов за пределы их компетенции заставляет задуматься об их порядочности» — подытоживает судья в отставке.

В. А. Родивилина, проанализировав судебную практику по уголовным делам, в которых фигурировал полиграф, отмечала, что многие суды признают результаты психофизиологической экспертизы недопустимыми. Верховный суд еще в 2013 году сказал (п. 5.2 Обзора): «Согласно уголовно-процессуальному закону, психофизиологические исследования не являются доказательствами». ВС РФ также признавал выводы психофизиологической экспертизы не имеющими научно обоснованного характера.

В действительности полиграф измеряет внешнее дыхание, потливость и пульс. Не существует каких-либо научных исследовательских устоявшихся теорий в отношении связи между вышеуказанными физиологическими явлениями и ложью. Представление о полиграфе построено на недостаточности установления причинно-следственной связи между феноменологическим состоянием опрашиваемого и физиологическими реакциями его организма. Колебания, отмеченные на полиграфе, не могут заявить о своей причине: будь то нервозность из-за осознания говорения лжи или боязнь возможного обвинения. Теорию, лежащую в основе применения полиграфа постоянно и обоснованно критикуют как псевдонаучную. Полиграф не может определить причины телесных реакций. Так что именно как детектор лжи он не только абсолютно бесполезен, но еще и вреден — истории известны случаи, когда данное приспособление играло важнейшую роль в обвинении невиновных.

Если мы возьмем в расчет реальную степень научности теории полиграфа и при этом выступим за использование его результатов в суде, то по такой логике нам стоило бы пустить в уголовные дела экспертами тарологов и астрологов.

Получается, к опрашиванию на полиграфе стоит относиться как к несерьезной забаве? Отнюдь. Проблема в том, что полиграф может оказаться очень эффективным аксессуаром при фактическом допрашивании.

Несмотря на недопустимость результатов опроса на полиграфе (в каком бы то ни было виде) как доказательств, ответы, полученные в ходе такой процедуры, могут носить ориентирующее значение для правоохранительных органов. Проверка на полиграфе имеет шанс выступать способом воздействия на опрашиваемого, подталкивая того к даче необходимых показаний — сам авторитет прибора оказывает давление на того, кому задают вопросы. Например, следствие может затеять авантюру с полиграфом только для того, чтобы во время его применения довести индивида до определенного эмоционального состояния, в котором этот же индивид вскоре попадет на допрос — легальное следственное действие, в результате проведения которого появляются доказательства. Прекрасный пример такой тактики проиллюстрирован на этом видеоролике: с 37:47 наглядно показывается, как полиграфист «подогревает» опрашиваемого для того, чтобы через час расколоть его на последующем допросе.

Герхард Адам выявляет механизм манипуляции: «Полиграф, по сути, является злоупотреблением наукой, поскольку представления о нем основаны, по крайней мере частично, на невежестве людей, которые считают, что применение полиграфа имеет научную ценность» — и также делает очень разумное предостережение: «Тем, кто находится под наблюдением и испытывает соблазн добровольно пройти проверку на полиграфе, чтобы доказать свою невиновность, не менее важно помнить, какими могут быть последствия неправомерного обвинения. Проблема в том, что невиновные неизменно верят, что они победят. Это тоже ложь».

Таким образом, действия гражданина, получившего приглашение от правоохранительных органов пройти опрос на полиграфе, должны быть следующими: необходимо отказаться от столь великодушного предложения и заявить в ответ о готовности участвовать в опросе (оперативно-розыскное мероприятие в соответствии со ст. 6 Федерального закона от 12.08.1995 N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности») или в допросе при участии своего адвоката. Если же гражданин уже прошел психофизиологическую экспертизу, то не стоит бояться ее результатов — при активной деятельности адвоката по уголовному делу и в соответствии с десятилетними традициями судебной практики эти результаты будут признаны недопустимым доказательством, ввиду чего их нельзя будет положить в основу обвинения.