Блюда, Рецепты & Кулинария — Интеллектуальные Права

Ни один гражданский кодекс, ни один закон в сфере авторского права и ни один международный договор по интеллектуальной собственности не упоминает кулинарные творения в качестве объектов авторского права. Более того, ни в одном юридическом документе не указано, что блюда или их рецепты являются результатами интеллектуальной деятельности как таковыми вообще.

Но повара и юристы (да и многие другие) где-то интуитивно догадываются, что блюда — продукт личного творческого труда индивида или группы авторов, несмотря на то что еда обычно представляется простейшим инструментом удовлетворения базовых потребностей. Где-то сидит подозрение, что выражение «кулинарное искусство» не просто хвалебная языковая ловушка, а точное в своей характеристике наименование пространства мастерства и артистичности. Масла в огонь подливает еще и то, что перечень объектов авторского права (как в иностранных законах, так и в нашей ст. 1259 ГК РФ) является открытым, то есть список не исчерпывается приведенными в статье примерами.

В связи с этим напрашивается и другая проблема: а нужно ли вообще втягивать авторское право в сферу кулинарии? Не нанесет ли авторское право ущерба всей индустрии, живущей на заимствованиях и модификациях?

Как мы увидим ниже, уже были попытки решить интеллектуально-правовые аспекты в гастрономии, но рассматривались они в стенах судов, а не парламентов. И не сказать, что суды внесли какую-то ощутимую ясность в отношении развернувшейся кулинарно-юридической вакханалии.

Официально (нормотворчески) вопрос об отношении гастрономии к авторскому праву не только не решен, но так и не поднят в какой-либо внятной форме. Есть небольшое количество статей по теме авторского права и кулинарии — от них и будем отталкиваться. Все они англоязычные и относятся к англо-саксонскому (в частности, американскому) праву, но не будем смущаться — Бернская конвенция 1886 г. у нас одна на всех, а потому основы авторского права плюс-минус одинаковы.

Первый вопрос, возникающий у всякого подходящего к гастрономии с позиций интеллектуальной собственности: «Распространяется ли авторское право на рецепты блюд?» Американские суды отвечают: «Нет». И их правовые позиции по данному вопросу не сильно отличаются от потенциально возможного подхода российского гражданского права.

Аргументов два: рецепт является либо «идеей», либо «фактом». Разберем каждую позицию и в то же время отметим, что эти две точки зрения достаточно взаимосвязаны.

В соответствии с п. 5 ст. 1259 ГК РФ авторские права не распространяются на идеи. Вообще, все современное право интеллектуальной собственности вырастает из бинарной дихотомии «идея-выражение». В то время как идея не защищается интеллектуальным правом, ее выражение в виде наличного существующего предметно-материального результата интеллектуальной деятельности как раз таки подлежит правовой защите. Зачастую на практике бывает трудно отличить идею от ее выражения — добавим еще, что четкого законодательного понятия «идея» не существует (и скорее всего, не может и не должно быть). Оттого и появился старый трюк, которым пользуются все юристы в сфере авторских прав — доказывать, что некий объект является лишь идеей, а не ее выражением. Даже если у этого объекта есть некое внешнее выражение: он записан на листе бумаги или на жестком диске, например. Аргумент строится на том, что определённое выражение является не результатом интеллектуальной деятельности как таковым, а лишь внешним отражением и обозначением идеи, которую планируется реализовать в полноценный объект интеллектуальной собственности.

В позиции «рецепт — это идея» есть кое-что от этого старого адвокатского трюка. Тем более, что данный подход подпирается своим собратом «рецепт — это факт». Этот второй подход обозначает рецепт всего лишь в качестве списка ингредиентов, отчего рецепт приобретает фактический и функциональный характер. А факты, как известно, не подлежат защите авторским правом.

Вот такое противоречивое построение: рецепт не может быть объектом авторского права, потому что является лишь идеей, и в то же время он — факт. Однако, наличие нотного отображения фортепианного произведения не признается ни фактом, ни «списком клавиш», ни идеей. Научная статья в области химии, описывающая получение вещества и указывающая его, скажем, «рецепт», также будет защищаться авторским правом. Вне юриспруденции мы понимаем, что разница между кулинарным рецептом и вышеуказанной статьей, в общем-то, состоит в области стилистики. И, сдается мне, американские судьи придерживались того же мнения. Только они решили гиперболизировать подход «филология решает все».

Судьи все-таки признали возможность рецепта быть защищенным авторским правом, но для этого он должен творчески объяснять или изображать совершение определенного действия. То есть рецепт должен сопровождаться существенным литературным или изобразительным выражением для того, чтобы быть объектом интеллектуальной собственности.

Но… в таком случае рецепт не будет защищен как таковой. Если нарисовать комикс, отражающий оригинальный авторский взгляд на то, как приготовить фламиш, то произведением здесь выступит именно комикс как произведение изобразительного искусства. Рецепт сам по себе здесь не будет защищен. То же самое относится и к той ситуации, при которой рецепт блюда описывается в художественной литературе. Заимствование блюда из комикса или рассказа не может квалифицироваться как нарушение авторских прав на соответствующее произведение.

Если шеф-повар внесет в меню блюда по рецептам Антона Павловича Чехова, которые тот любил включать в свои пьесы и рассказы, то нарушений исключительных прав издателей книг не возникнет. Не будет нарушения прав ни на рецепты (если их вообще признает российское право), ни на литературные произведения.

В реальности же вопрос о защите рецептов авторским правом американские судьи так и не решили — перевод рецептов в область литературных или изобразительных произведений погоды не поменяло. Обращаясь к предыдущему абзацу, мне ничего не мешает открыть ресторан с названием «Чехов» и с меню, составленному исключительно из рецептов Антона Павловича — я не нарушу прав публикаторов его книг. А если говорить более общо и глобально, то перенос «фактического и функционального списка ингредиентов» в литературное, изобразительное, аудиовизуальное, да хоть в музыкальное произведение сам рецепт никак не убережет — он будет составной частью иного объекта авторского права с нулевой возможностью самостоятельной защиты.

Но если вы подумали, что книги с рецептами не являются объектами авторского права, то вы ошиблись. Да, рецепты — не объекты, а книги с их подборками такой проблемы отродясь не имеют. Дело все вот в чем:

Пункт 2 ст. 1260 ГК РФ провозглашает буквально следующее: «Составителю сборника и автору иного составного произведения (антологии, энциклопедии, базы данных, интернет-сайта, атласа или другого подобного произведения) принадлежат авторские права на осуществленные ими подбор или расположение материалов (составительство)». Составляющие части энциклопедии, базы данных, интернет-сайта или атласа могут содержать в себе сухие факты и не иметь признаков интеллектуальной собственности вообще, но интеллектуальной собственностью будет именно осуществленный подбор или расположение материалов в соответствующем источнике — книге, брошюре, сайте и т. д.

В соответствии с такой логикой даже у словаря будет автор-составитель, имеющий авторские права на тот самый словарь, который будет выступать составным произведением. Слова, очевидно, не являются объектами авторского права.

Та же самая ситуация разворачивается и вокруг кулинарных книг. Они, между прочим, кроме рецептов могут включать в себя и бесспорные объекты авторского права: фотографии, литературные очерки, произведения изобразительного искусства. Но что касается рецептов, то книга не даст им защиты авторским правом: книга защищает лишь подбор и расположение рецептов. Но тем не менее она безо всяких сомнений является самостоятельным объектом авторского права — составным произведением.

Когда у меня зародилась идея написать статью по настоящей теме, главным объектом исследования для меня было блюдо, а не рецепт. Когда я начал изучать источники, то очень удивился сколько внимания уделялось именно рецептам, а не блюдам.

Ведь рецепт — лишь составляющая часть блюда, действительно не имеющая линейно прямого и очевидного отношения к воплощению. Три человека будут действовать строго по одному и тому же рецепту и получат три разных блюда. Три человека прочтут одну и ту же книгу и увидят одних и тех же персонажей и один и тот же сюжет (по-разному поймут и проинтерпретируют, но это другой вопрос). С точки зрения авторского права тут проявляется некоторый диссонанс.

На мой взгляд, совершенно очевидно, что рецепт в своей сухости, последовательности и формулообразности принадлежит скорее миру «ноу-хау-коммерческой тайны», нежели миру авторского права. И к моему удивлению лишь один юрист — Остин Дж. Броссард — в 2008 году в своей 40-ка страничной работе реально поднял проблему именно блюда как главного объекта исследования кулинарии сквозь призму интеллектуальной собственности. Это обстоятельство свидетельствует лишь о том, что юридическое IP сообщество до сих пор всерьез не взялось за правовые нестыковки гастрономии. Доктрина не только не предложила решения задач, но и даже проблем-то не обозначила.

Остин Дж. Броссард правильно отмечает, что нахождение кулинарии в «серой зоне» интеллектуальной собственности во многом обязано ошибке юристов, определивших, что главным объектом обсуждения должны быть рецепты, а не блюда. И я с ним полностью солидарен.

Рецепт же может выступать способом фиксации блюда по типу того, как музыкальная нотация — система фиксации музыки с помощью знаков — относится к обозначаемому им музыкальному произведению. Никому ведь в Европе за всю историю существования интеллектуальной собственности не пришло в голову доказывать, что нотная запись не является объектом авторского права, поскольку она идея или факт. Все ж понимали, что речь идет о большем, и нотация лишь отражает музыкальное произведение.

Итак, посчитаем вопрос с рецептами и авторскими правами закрытым. И оставим в прошлом невозможность отличить объект авторского права от инструкции его сотворения.

Если мы говорим о блюдах и авторских правах, то необходимо сразу обозначить сферу нашего интереса. Большинство блюд, которые мы знаем, относятся к общественному достоянию и (в большинстве своем) не имеют четкого автора. Для того, чтобы модифицированное традиционное блюдо могло считаться объектом авторского права (производным произведением), оно должно быть создано личным творческим трудом индивида.

И вот говоря о личном творческом труде в сфере кулинарии, стоит признать, что его можно было бы подтвердить такими факторами, как профессиональная кулинарная подготовка автора, новизна и соответствие блюда требованию оригинальности. Под оригинальностью можно понимать обусловленность творческим характером существенных признаков блюда, которые не были известны из общедоступных сведений, при учете того, что неизвестно схожее кулинарное произведение, производящее на информированного потребителя такое же общее впечатление. Таким образом, мы можем справедливо заключить, что возможность блюда добиться статуса объекта авторского права может быть не самой высокой.

Я думаю, что никого не обижу, если скажу, что институт авторского права в кулинарии, в принципе, может быть обращен скорее к «высокой кухне». Справедливости ради отмечу, что элементы высокой кухни могут быть встречены даже там, где нет какого-либо пафосного позиционирования. Например, в Сингапуре мишленовскую звезду имеет уличный ларек с лапшой. Так что, когда я употребляю термин «высокая кухня» (в контексте юридической публикации тем более), я имею ввиду гастрономическую сферу, в поле которой оригинальность блюд, уровень мастерства и экспериментальная тенденциозность значительно и явно превышают средний показатель.

Знаю, что «высокой кухней» также называют просто дорогие заведения или рестораны в фешенебельных отелях. Для понимания этой статьи: «накатить борща в Ритце» — не является «высокой кухней», хотя она вполне может быть очень уважаемой.

Именно эта часть индустрии нуждается в правовой поддержке. Именно в этой части индустрии создаются авторские оригинальные блюда. И в то же время этой индустрии присущ «парадокс пиратства» — ситуация, при которой определенная сфера процветает в том случае, если не запрещено воровство идей, реализаций и готовых продуктов. Правильно отмечает нью-йоркский юрист Лин Оберлендер: проблема авторского права в гастроиндустрии — больше проблема этики, чем проблема права.

Стоит заметить, что кулинарному социуму присущ довольно высокий уровень саморегулируемости. В шеф-поварских кругах всем известно авторство тех или иных блюд; распространена профессиональная этика, порицающая воровство авторских блюд и поощряющая свободный обмен идеями. Мир профессиональной кулинарии в том числе состоит из многих неписанных правил, среди которых лежат запреты на воровство идей и на не упоминание автора оригинального блюда, если оно готовится не им.

Мир кулинарии требует баланса между запретами на плагиат, актуальными со времен Эскофье, и свободным обменом. В современном мире гастрономия, помимо всего прочего, вписала себя в «культурную индустрию» по смыслу Адорно и Хоркхаймера, что должно было неизбежно повлечь за собой проникновение в нее авторского права. Но этого почему-то до сих пор не произошло. Хорошо это или плохо — вопрос морализаторства, на мой взгляд.

На современном этапе кулинария (высокая кухня) нуждается в интеллектуально-правовой защите как минимум по двум причинам: первая — рост ее популярности и рост спроса на нее как на пространство качественного досуга и развлечения (entertainment) со всеми из этого вытекающими экономическими последствиями; вторая — зависимость успешности ресторанов высокой кухни от инновационности и оригинальности блюд.

Индустрии нужна хоть какая-та форма защиты интеллектуальной собственности для охраны своих шедевров от неправомерного воспроизводства и плагиата. При этом в соответствии с присущим профессиональному гастромиру высоким уровнем саморегулируемости представляется, что судебное разбирательство будет выступать в качестве крайней меры разрешения конфликтов. Суды проходят-то и сейчас (новостей об этом в англоязычном сегменте полно), только не существует какого-либо адекватного правового аппарата, которым можно было бы руководствоваться.

Законодателям всего мира пора признаваться: либо авторскому праву не место в кулинарии, либо же высокая кухня достойна юридической защиты. И если одобрением заручится вторая позиция, то необходимо будет тщательно продумать проект интеллектуально-правовой защиты кулинарных и (или) гастрономических произведений: с одной стороны традиционные методы защиты авторских прав, с другой — жизненно необходимое для развития жизнедеятельности пространство допустимых обменов и заимствований.

Если брать во внимание все вышесказанное про высокую кухню, то меню ресторана grande cuisine будет представлять собой очень своеобразный объект интеллектуальной собственности.

Во-первых, меню будет фиксировать результаты интеллектуальной деятельности — блюда как объекты авторского права. Во-вторых, оно, в таком случае, по своему правовому статусу будет аналогично кулинарной книге. Оно также выступит составным произведением, в котором защитится подбор и размещение материалов (составительство). А составляющие пункты меню будут отдельно находиться под охраной авторского права.

Таким образом, мы видим, как признание блюд объектами авторского права может автоматически (без дополнительного правового регулирования) распространиться на иные объекты. И в данном случае подобное обстоятельство помогло бы защитить заведение grande cuisine от плагиата меню в малых или больших количествах в том числе и бывшими работниками.

Если и есть такая сфера в кулинарии, в которой можно уверенно признать безоговорочную возможность существования авторского права, так это «кондитерка». И дело тут совсем не в том, что тирамису якобы имеет большую юридическую силу, чем лазанья. А в том, что десерт может быть объектом авторского права… совсем не связанным с кулинарным искусством.

Видите ли, кондитерам очень повезло с используемыми ими ингредиентами, позволяющим создавать реальные скульптуры. Например, китайский кондитер-декоратор Чжоу Йи, носящий прозвище «Сахарный король», делает фигуры из тростникового песка. И едва ли данные фигуры не обладают признаками объекта авторского права только потому, что их можно употребить в пищу.

Торт — еще один пример кондитерского продукта, из которого можно воплотить безусловный объект авторского права. Торты, пряники, чизкейки, капкейки — инструменты и материалы работы кондитеров помогут все это превратить в результаты интеллектуальной деятельности при наличии творческого подхода.

Но загвоздка в том, что вышеперечисленные кондитерские произведения не будут признаваться объектами авторского права в кулинарной сфере. Ни в качестве рецептов, ни в качестве блюд.

В соответствии с абзацем 7 п. 1 ст. 1259 ГК РФ достаточно оригинальные кондитерские изделия могут выступать как «произведения живописи, скульптуры, графики, дизайна, графические рассказы, комиксы и другие произведения изобразительного искусства». Мало того, что сам перечень объектов авторских прав является открытым, так перечень объектов изобразительного искусства является открытым дополнительно. Тем самым законодатель хотел отметить возможность защиты авторским правом любых зрительно воспринимаемых объектов, созданных с участием личного творческого труда автора.

Кондитерские шедевры, являющиеся таковыми в части их внешнего вида и изображения, как раз отвечают вышеописанным параметрам, а потому могут быть защищены правом интеллектуальной собственности в качестве произведений изобразительного искусства вне зависимости от того, что они — в соответствии с вещным правом — являются потребляемыми вещами. Кондитер-автор кондитерского изделия, признаваемого результатом интеллектуальной деятельности, будет иметь личные неимущественные авторские права по отношению к изделию: право на имя, например, которое управомачивает кондитера идентифицироваться подписью прямо на самом продукте.

А если говорить о десертах в контексте рецептов и блюд, то здесь ситуация ничем не отличается от менее сладких гастрономических позиций, и все сказанное о высокой кухне можно отнести и сюда. Также, стоит отметить, что определенные авторские десерты можно защитить с помощью института ноу-хау, но об этом чуть ниже.

А почему бы не перевести проблему кулинарии из плоскости авторского права в сферу смежных прав? Хотя бы в качестве мысленного эксперимента. Спекуляции ради. Все равно законодательством этот вопрос никак не решен. Да и почему бы не разбавить подозрительную в данном вопросе зацикленность именно на авторском праве? Тем более, что, если блюда все же будут признаны объектами авторского права, обязательно встанет вопрос о смежных правах.

Смежные права или права, смежные с авторскими — это интеллектуальные права, которые возникают и действуют независимо от авторских прав. Перечень объектов смежных прав (в отличие от объектов авторских прав) ограничен и включает в себя: результаты исполнительской деятельности (исполнения), фонограммы, сообщения в эфир или по кабелю радио- и телепередач (вещание организаций эфирного и кабельного вещания), содержание баз данных, а также произведения науки, литературы и искусства, впервые обнародованные после их перехода в общественное достояние.

Таким образом, актеры не имеют авторских прав, а имеют смежные права на свое исполнение. Изготовитель фонограммы имеет смежные права на нее, потому что законодатель решил поддержать его как коммерчески вкладывающееся в исполнителей лицо — он не является автором музыкального произведения, лишь обладателем смежных прав на фонограмму. Телеорганизации не имеют авторских прав на свои трансляции: футбольный матч, например, не является объектом авторского права, но деятельность транслятора необходимо хоть как-то защитить — потому канал имеет именно смежные права на телепередачу. Публикаторы книг Чехова не имеют авторских прав на соответствующие литературные произведения, так как срок действия авторских прав закончился — 50 лет после смерти автора (по Бернской конвенции, по ГК — 70 лет после смерти), поэтому публикатор наделен не авторскими, а смежными правами.

Ну и почему бы не поместить результаты кулинарной деятельности в сферу смежных прав? В этой сфере намного легче получить отдельное специальное правовое регулирование, чем в унифицированном авторском праве. Возможно, именно институт прав, смежных с авторскими, позволил бы наиболее благоприятно определить баланс запретов и допущений заимствований, который так необходим гастрономии.

Отталкиваясь от раздела про авторское право в кулинарии, я думаю, что можно было бы хотя бы наделить смежными правами авторов модернизированных блюд, ставших общественным достоянием. Различные оригинальные вариации борща, хумуса, лукового супа вполне могут найти своих знаменитых исполнителей. По аналогии с публикаторами книг из общественного достояния — автор или давно мертв, или неизвестен, но современный распространитель его творчества получает смежные права на современный распространяемый продукт.

В юридическом сообществе не трудно найти расхожее мнение о том, что ноу-хау, обеспеченный режимом коммерческой тайны, является наиболее благоприятным способом защитить кулинарные произведения с помощью интеллектуального права. При сравнении возможностей применения юридических мер зачастую отмечается преимущественность ноу-хау перед авторским правом.

По моему мнению, действительно, ноу-хау имеет определенные преимущества в данном контексте и, что особенно важно, относительно продолжительную историю применения и судебной защиты. В то же время было бы недальновидно игнорировать ограничения данного института, особенно в такой открытой сфере, как гастрономия.

Ноу-хау (или секрет производства) — сведения о результатах интеллектуальной деятельности и о способах осуществления профессиональной деятельности, имеющие реальную или потенциальную коммерческую ценность из-за того, что они неизвестны иным лицам, так как у этих иных лиц нет свободного доступа к вышеуказанным сведениям на законном основании, и обладатель сведений принимает разумные меры для соблюдения их конфиденциальности, в том числе путем введения в их отношении режима коммерческой тайны.

Как можно заметить из определения ноу-хау, приведенного в ст. 1465 ГК РФ, объектом ноу-хау выступают не только сведения о результатах интеллектуальной деятельности, но и информация о способах осуществления профессиональной деятельности. Данное обстоятельство очень удачно в контексте отношения между кулинарным искусством и интеллектуальной собственностью, поскольку норма о ноу-хау снимает вопрос об отнесении объекта гастрономии к результатам интеллектуальной деятельности вообще. Ноу-хау не важно: является ли кулинарный продукт объектом авторского, смежного или иного права (а то и вовсе результатом работ или услугой) — это вне внимания. Блюдо, часть блюда или последовательность действий при его приготовлении можно признать способом осуществления профессиональной деятельности. И тем самым гастрономическое произведение будет защищено в качестве интеллектуальной собственности.

Однако на ум приходит предсказуемый вопрос: как может быть секретом то, что подается гостю? Как можно считать тайной то, что можно осмотреть, обнюхать, потрогать и попробовать на вкус? В контексте ноу-хау блюда и их составляющие можно разделить на две группы: совсем очевидные и различаемые узким кругом.

Невозможно защитить в качестве ноу-хау, например, филе миньон — его приготовление очевидно каждому. Здесь нет места коммерчески ценной информации под грифом секретности. То же можно сказать и про многие другие блюда и их составляющие — может быть, получится установить режим ноу-хау для авторского способа приготовления определенного блюда, но всегда ли это оправдано? Есть ли смысл? Логичней «засекретить» определенный компонент блюда, например оригинальную заправку для салата.

Но и тут нас поджидает подвох в виде блюд, различаемых узким кругом. «Узкий круг» состоит из профессиональных поваров с развитыми вкусовыми рецепторами. От них трудно что-то утаить и отбиться секретом производства. Они могут рассекретить «ноу-хау рецепт», единожды посетив заведение и попробовав блюдо. Более того, п. 2 ст. 1466 ГК РФ гласит, что любое лицо, ставшее добросовестно и независимо от других обладателей секрета производства обладателем сведений, составляющих содержание ноу-хау, приобретает самостоятельное исключительное право на этот ноу-хау. То есть повар, распробовавший блюдо или его составляющую часть, может «сплагиатить» его в своем ресторане, и защита исключительных прав на ноу-хау к нему применима не будет.

Но не стоит перегибать палку — не все повара являются «сканерами», и ноу-хау не является бесполезным лишь потому, что один из миллиона человек сможет что-то там распробовать. Более того, есть один гастрономический компонент, который оказался крайне приспособленным к правовому регулированию ноу-хау.

Соус. Мы уже упоминали установление режима коммерческой тайны в отношении соусов, входящих в состав фаст-фуда. Можно также припомнить известное заведение в Бильбао, более полувека угощающее посетителей своими знаменитыми сэндвичами с ветчиной, в которых задействован «ноу-хау соус». Секрет так и не раскрыт, а потому можно лишь пытаться подражать.

Соус можно «засекретить» полностью: от списка ингредиентов до способа приготовления. Юридически это будет оправдано: соус (даже относительно известный) не является очевидным для восприятия кулинарным продуктом, и даже «узкий круг» далеко не всегда может с точностью установить ингредиенты соуса и процесс его готовки. Оригинальный взгляд на тот же кетчуп уверенно может быть покрыт завесой ноу-хау. Соусы, заправки, дипы — любая неочевидная авторская жижа отлично подойдет в качестве объекта секрета производства.

Все же стоит отметить, что рецепт и способ приготовления блюда может также выступать в роли ноу-хау, если он достаточно отличается от общепринятого или уже известного и вносит ощутимый вклад в доходы заведения. Проблема будет таиться во внутреннем убеждении судьи или должностного лица (в случае юридического разбирательства) по отношению к оригинальности и установлению причинно-следственной связи между этой оригинальностью и коммерческим успехом, который, кстати, нужно будет отдельно доказывать. Тут — на вкус и цвет. Кого-то может удивить приготовление карбонары в чайной чашке, а кому-то и блюдо из сырой курицы не в диковинку. Да и коммерческий потенциал подобного в России, скорее всего, не велик.

Если уж серьезно затрагивать тему ноу-хау на рецепты и способы приготовления, то нельзя не упомянуть алкогольную индустрию, по праву оценившую возможности коммерческой тайны. Особенно это относится к виноделию: некоторые производители уводят под ноу-хау все события, происходящие в период между сбором урожая и разлития вина по бутылкам; а кто-то удерживает в тайне лишь некоторые моменты производства. Для многих производителей подобные заигрывания с коммерческой тайной выступают также частью рекламной экосистемы.

Где вино, там и сыр: сыроварение, по аналогии с виноделием, также сможет успешно освоить институт ноу-хау. И не стоит смущаться тому, что рецепт многих сыров является общественным достоянием — как писалось выше, любые изменения в рецепте и способе приготовления всем известного продукта дают возможность «засекретить» сведения о нем. Уж тем более под ноу-хау подойдет любое авторское видение и воплощение сыра.

Напоследок отмечу: ноу-хау начинает действовать с момента наложения на соответствующие сведения режима конфиденциальности — коммерческой тайны, например. Юридически это оформляется распоряжением директора или коллегиального исполнительного органа предприятия, с которым под подпись ознакамливаются сотрудники; или положение о коммерческой тайне может быть установлено отдельным гражданско-правовым договором между равными контрагентами.

Сфера патентного права относится к кулинарии постольку-поскольку — ведь объекты патентных прав могут в основном лишь быть использованы в работе на кухне. Кулинария не занимается разработкой результатов интеллектуальной деятельности в научно-технической сфере, а лишь пожинает ее плоды. Но для чистоты исследования не получится не затронуть поле патентов в гастрономии. Тем более, что один из объектов патентного права, если присмотреться, очень предрасположен к миру кулинарии.

А страны Азии так и вообще решили радикально перевернуть наше представление о патентах на изобретения…

Итак, в патентном праве Российской Федерации представлено три вида объектов (п. 1 ст. 1349 ГК РФ): изобретение, полезная модель и промышленный образец. Посмотрим на каждый из них сквозь призму гастроиндустрии.

Изобретение (ст. 1350 ГК РФ) — техническое решение в любой области, относящееся к продукту (устройству, веществу, штамму микроорганизма, культуре клеток растений или животных) или способу (процессу осуществления действий над материальным объектом с помощью материальных средств), в том числе к применению продукта или способа по определенному назначению; отвечающее условиям новизны (оно не известно из уровня техники), наличия изобретательского уровня (т.е. для специалиста оно явным образом не следует из уровня техники, где уровень техники — любая общедоступная информация, возникшая до даты подачи заявки на патент) и промышленной применимости (реальная возможность эксплуатации в экономике или «социалке»).

Думаю, представляется очевидным, что сфера кулинарии не порождает изобретения (об исключении чуть ниже), а лишь пользуется ими — конвекционная печь, например, или же газовая плита. В похожем положении, но с одним видным отличием, находится и следующий объект патентного права — полезная модель.

Полезная модель (ст. 1351 ГК РФ) — техническое решение, относящееся к устройству и отвечающее условиям новизны (совокупность существенных признаков модели не известна из уровня техники) и промышленной применимости. Как видим, требования патентоспособности к промышленной модели значительно мягче, чем к изобретению. В то же время, разработка некоторых категорий полезных моделей происходит на удовлетворение спроса в гастрономическом сегменте: миксеры, мороженицы, холодильники, плиты, печи, блендеры — в современном мире эти предметы не могут выступать в качестве изобретений (в отличии от своих первых экземпляров), но отлично подойдут в качестве полезных моделей в случае наличия признаков патентоспособности.

Промышленный образец (ст. 1352 ГК РФ) — решение внешнего вида изделия промышленного или кустарно-ремесленного производства, отвечающее условиям новизны (существенные признаки, отображающиеся на изображениях внешнего вида изделия, в своей совокупности не известны из общедоступной информации, существовавших в мире до даты приоритета) и оригинальности (существенные признаки обусловлены творческим характером особенностей изделия, в частности если из общедоступной информации, возникшей до даты приоритета промышленного образца, неизвестно решение внешнего вида изделия сходного назначения, производящее на информированного потребителя такое же общее впечатление, какое производит промышленный образец, нашедший отражение на изображениях внешнего вида изделия). Признаки, относящиеся к технической функции объекта, не имеют значения и не защищаются патентным правом.

Грубо говоря, промышленный образец — патентование внешности. И тут надо заметить, что запатентовать подачу — внешность блюда — не получится, так как это просто ненадлежащий объект. Промышленный образец тесно соприкасается с кулинарией в области посуды: любая кухонная утварь вплоть до ручки ножа, отвечающая условиям новизны и оригинальности вполне может быть запатентована. Именно промышленный образец тесно соприкасается с кулинарной индустрией, поскольку он наиболее открыт для нее: можно найти патенты даже на дизайн одноразовых вилок. Таким образом, ничто не мешает создателям оригинальной авторской посуды (в том числе и ручной работы) патентовать свои творения точно также, как это делают, например, авторы рукотворных детских игрушек.

В общем, исследование кулинарного мира сквозь патентное право приводит к банальному перечислению поварских инструментов. И, как видим, вследствие этого у мира гастрономии возникает меньше всего проблем с правом интеллектуальной собственности именно в сфере патентов. Каких-либо существенных пробелов здесь, в общем-то, нет. Особенно если сравнивать патентную сферу с темой авторских прав в кулинарии…

Казалось бы! В то же время хотелось бы отметить одну особенность: в 2010 году в США было отказано в патентовании соуса барбекю, что не удивительно. А вот в странах Азии — Южной Корее и Китае — спокойно выдаются патенты на состав и способы производства соусов, которые еще и признаются изобретениями! Варка соевого соуса, «типа острый соус» («kind of spicy sauce» — что это еще за название в китайском патенте на изобретение? «ну вроде как ракетный двигатель» — запатентуйте кто-нибудь, пожалуйста), соус с использованием мушмулы японской и рыбного соуса, соус из гриленной сушенной сайды и многие другие.

Данное явление можно объяснить разве что особенностями кулинарных традиций и патентного регулирования в Южной Корее и Китае. Я сомневаюсь, что нечто подобное прижилось бы в европоцентристской кулинарной сфере: как указывалось выше, сам вопрос об охране блюд авторским правом в континентальной и англо-саксонской системе стоит настолько остро, сколь и неопределенно, что применение к проблеме формального и строго подхода со стороны патентного права было бы чрезмерно драконовским. И вызвало бы шквал протеста даже среди сторонников привлечения авторского права в гастрономию. Возможность «патентовать еду» ни у кого бы не вызвала позитивной реакции.

Не говоря уже о том, что наша европейская цивилизация едва ли признает соусы изобретениями и поставит их в один ряд с двигателями, роботами, штаммами микроорганизмов, методами ядерной медицины и технологиями генетической инженерии.

Современная ресторанная индустрия и сам ресторан как заведение обязаны своим появлением Великой французской революции. До нее во Франции существовали харчевни и traiteur — места, в которых готовили для широкой публики. В харчевни посетители приходили отнюдь не с пустыми руками: если хочешь есть — неси ингредиенты. В подавляющем большинстве случаев во французских харчевнях запекалось мясо, которое гость забирал с собой.

Traiteur (не переводится с французского ни на один язык) — заведение, предлагавшее услуги организации праздников и застолья: сотрудники traiteur могли организовать ужин у заказчика дома. Более привычные современному гастропотребителю профессиональные повара работали на кухнях при аристократии.

Французская революция снесла официальный институт аристократии, вследствие чего поварам пришлось кардинально изменить подход к принципам и основам своей деятельности и профессии: если ранее они трудились для небольшого круга обеспеченных людей (семья, двор или иное объединение), то отныне профессиональная кулинария обратилась к широким слоям населения. Рост буружуализации масс повлек за собой спрос на заведения званных обедов и ужинов нового формата. Таким образом, амбициозные повара ввязались в конкурентную борьбу за посетителей.

Трансформация кулинарной профессии в постреволюционное время шла параллельно с изменениями социальных ролей писателей, музыкантов и прочих деятелей искусства. Повара, вслед за другими представителями творческого ремесла, столкнулись с явлением общественного мнения, репутации и авторитета. В конкурентной борьбе поваров рождались новые и оригинальные авторские блюда, прославлявшие фамилии своих создателей. До Французской революции никто и не думал задаваться вопросом об авторстве майонеза или бешамеля. Сама идея оригинальности рецепта — продукт буржуазного века.

Повара завоевывали славу (Мари Карем тому пример), писали книги, создавали свои рецепты, изобретали собственные стили и почерки, основывали кулинарные школы. Но главным проблемным местом гастрономии того времени была именно юриспруденция.

В 1886 году выходит Бернская конвенция об охране литературных и художественных произведений. Набиравший в это время популярность шеф-повар Огюст Эскафье жаловался на то, что художники, писатели, музыканты и изобретатели были защищены законом, в то время как кулинарам право не предоставило даже возможности взыскания компенсации за плагиат их работ.

Таким образом, проблеме интеллектуальной собственности в сфере кулинарии уже больше века. И до сих пор не происходит никаких подвижек по вопросам охраны авторскими правами гастрономических произведений. В то же время, ситуативно возникают судебные споры по защите исключительных прав на кулинарные объекты, в процессе которых нарывают все больные места интеллектуального права гастроиндустрии. И, к сожалению, разрешение этих споров наставило постановку и решение характерных проблем на крайне сомнительный путь.

Практикующие адвокаты реагируют и приспосабливаются, законодатели игнорируют. Наверно, как и полтора века назад.